В разгар нашей «катастройки», когда наступление на устои социализма в СССР приблизилось к кульминации, прозвучал лозунг Фиделя Кастро: «Социализм или смерть!»
Мудрый Фидель, вполне достойный занять место в истории рядом с Лениным и Сталиным, отчётливо видел, к чему ведут призывы горбачёвского руководства. Можно, конечно, прикидываться прагматиками и трактовать слова Кастро как призыв к сохранению помощи Кубе со стороны тогда ещё существовавшего социалистического лагеря (но уже распадавшегося под вопли о «демократизации» и «приобщении к общечеловеческим ценностям»), однако не следует расписываться в собственном недомыслии.
Последние десятилетия века двадцатого и начало века двадцать первого убедительно продемонстрировали правоту классиков марксизма-ленинизма в части тупиковости капиталистического образа жизни. Казалось бы, реставрация капитализма на просторах Советского Союза и стран Восточной Европы – это грандиозный успех мирового капитализма, компенсирующий все его поражения на протяжении ХХ века. Глобальную погоду уже почти три десятилетия диктует капитализм. Серьёзным фактором новой планетарной ситуации стала глобализация. Апостолы частнособственнической «мировой цивилизации» утверждали, что «золотому миллиарду» уготовано беспроблемное «информационное общество», что ведущие страны Западной Европы, Северной Америки и примкнувшая к ним Япония уже перешагнули его порог.
Но разразившийся мировой кризис разметал иллюзорное благолепие планетарной капиталистической незыблемости и солидарности. Он вновь продемонстрировал неизменную природу империалистической стадии капитализма, в рамках которой и происходят современные процессы глобализации. Кризис обнажил диалектику неравномерности развития отдельных капиталистических стран. Именно он – впервые в истории! – вынудил собрать хотя бы для обмена мнениями о путях реформирования либеральных канонов мировой экономики под одну крышу не привычную «восьмёрку», в которой Россия рассматривалась в качестве лакея в прихожей, а необычную «двадцатку». Это вынужденное признание крупным капиталом планеты того нового положения, когда производительные силы не только социалистического Китая, но и Индии, Бразилии, ЮАР и ряда других буржуазных государств наступают на пятки «золотому миллиарду». Это и убедительная иллюстрация неравномерности экономического развития разных стран планеты.
Более полувека назад мировое коммунистическое движение на своих совещаниях 1957 и 1969 годов определило современную эпоху как эпоху перехода от капитализма к социализму в глобальном масштабе. Это определение полностью сохраняет своё значение и сегодня. Мы являемся современниками агонии капитализма.
Согласно толковому словарю В.И. Даля, агония – это «борение жизни со смертью», «отход, лежание на смертном одре, последний час». Конечно, в истории слова о «последнем часе» не стоит понимать в буквальном смысле. Но ясно то, что бессмертие капитализму не светит.
Борьба за социализм должна вестись уже сегодня, немедленно и безотлагательно. Прежде всего – путём внесения социалистического сознания в массы, чему всегда уделял огромное внимание Владимир Ильич Ленин. Это не интеллигентская прихоть, а результат набирающего обороты глобального общественно-политического и социально-экономического кризиса капитализма.
Конструкторы «нового миропорядка» в основу экономики заложили «благородные» виды экономической деятельности – эпицентры всемирной банковской паутины, деятельность, основанную на информационных технологиях, «тонкие» обрабатывающие производства, работающие на основе наукоёмких технологий, и т.п. Реальный сектор экономики в основном выведен за пределы «прописки» «золотого миллиарда». Выведен сознательно и целенаправленно.
Но! Последние годы продемонстрировали, что капиталистические иллюзии насчёт безоблачности постиндустриального общества никоим образом не оправдываются. Его яйцеголовые проектировщики уверяли, будто только в индустриальном обществе неизбежны антагонизм труда и капитала, классовая борьба, стремление трудящихся к социализму. В постиндустриальном обществе, из которого вытесняются и добыча сырья, и его первичная переработка, исчезнут-де сами производственные отношения, а вместе с ними и классы, их борьба за свои интересы, за смену способа производства.
И вдруг! Нынешний кризис заставляет капитанов западного капитала признать несостоятельность подобных прожектов. В обществе заметно возрастает интерес к творчеству Карла Маркса, открывшего базисную роль производственных отношений в общественной жизни. Его произведения издаются громадными тиражами, сегодня он был бы миллиардером и попал в перечень «Форбса». Популярная на Западе уже четверть века теория американца Ф. Фукуямы о «конце истории» (иначе говоря, проповедь вечного капитализма) либо стыдливо замалчивается, либо отвергается как несерьёзная.
В зримо проявляющей себя неравномерности экономического развития капиталистических стран своеобразное место у России.
С одной стороны, отечественные нувориши впихнули страну в мировую капиталистическую систему. Более того, российская буржуазия, едва оперившись, начала встраиваться в борьбу за капиталистический передел мира, пустив в ход лозунг «Россия – великая энергетическая держава». С другой стороны, российские магнаты опираются только на экспортно-сырьевой и банковско-спекулятивный капитал.
Внутри страны обостряются противоречия не только между трудом и капиталом, но и между неспособностью нуворишей освоить производительные силы, доставшиеся от советского социализма, и потребностью реставрированных капиталистических производственных отношений в производительных силах, обеспечивающих конкурентоспособность товаров если не на мировом, то хотя бы на национальном рынке.
Россия снова оказывается клубком общественно-политических и социально-экономических противоречий и поэтому едва ли не самым слабым звеном мировой капиталистической системы, переживающей глубокий экономический кризис. Её неуверенность и неустойчивость усиливают и темпы развития социалистического Китая. Конечно, указывая на реальное переплетение внутренних и внешних антагонизмов, надо иметь в виду, что это – всегда противоречия реальных групп людей, и разрешить их могут только люди. Поэтому разрешение «созревших» противоречий зависит уже от субъективного фактора.
Накануне Великой Отечественной И.В. Сталин неоднократно утверждал, что будущая война будет войной моторов, причём в своем выступлении на XVIII съезде в 1939 году он добавлял, что война уже идёт, имея в виду Испанию, Северную Африку, Китай, озеро Хасан. Уровень развития производительных сил в СССР позволил создать такой уровень обороноспособности страны, что наши моторы осилили моторы всей Европы, работавшей на Гитлера. Но сегодняшняя ситуация куда сложнее. Сегодня Сталин сказал бы, что будущая война будет войной не моторов, а интеллектов и добавил: война уже идёт, и это война информационная, которая пострашнее ядерной.
Единственным условием существования капитализма в США, Западной Европе, Японии является их неоколониалистская – политическая, экономическая и технологическая, информационная, культурная и моральная – связь с громадным "третьим миром", громадным не только массой населения и территорией, но и, что играет решающую роль, своей разносторонней отсталостью. Эта связь нужна империалистическим державам сегодня как последняя ставка в борьбе за выживание с неумолимо объективным ходом истории. Полная аналогия со злокачественной опухолью на теле организма: она существует исключительно за счёт уничтожения здоровой ткани, но неминуемо погибает сама после гибели организма, который она уничтожила. Вот почему болезненной судорогой глобального общественного развития следует признать величайшую победу международной буржуазии (во многом неожиданную даже для неё самой): расширение "третьего мира" в 90-х годах с фактическим включением в него расчленённого Советского Союза, обеспеченное смесью невежества, жадности и пресмыкательства перед Западом Горбачева-Ельцина и их "команд". Но это именно «судорога», обусловленная расширением злокачественного новообразования на более крупный организм, чем заражённый им прежде.
Для грани XX-XXI веков очень характерна сугубая заинтересованность правящей "элиты" в сохранении и усилении умственной ограниченности повсюду. В неометрополиях интеллект оказывается, как правило, не нужен, ибо там достигнута уже высокая степень финансово-технически обустроенного основного потребительского комплекса с допущением некоторого веера внешне эффектных излишеств. Что касается неоколоний (включая и Россию), то здесь интеллект ориентируется на этот комплекс, а значит на завистливое – как правило, при нехватке средств и зачастую больше в мечтах – приобщение к благам западной "цивилизации". Альтернатива вне и выше этой исключается. Делается вид, что её вообще не может быть. Какого-либо выхода из этой ситуации для империалистических держав уже не существует. Вот почему следствием уничтожения неоколониализма явится только одно: отказ от капитализма вообще.
В относительно недавнем российском прошлом, во второй половине 80-х - начале 90-х годов накопилось столько всякого рода реформаторского навоза, что нужны новые могучие Гераклы, способные всё это тщательно стереть и радикально смыть.
Есть, однако, совершенно простые вещи, которые легко понять и растолковать прежде других. И среди них едва ли не первое место занимает одно объективное противоречие. При той централизации, которая была органической чертой, неотъемлемым условием жизни, сохранения и развития советской общественно-политической и социально-экономической системы, высшее звено управления (ЦК КПСС и т. д.) безусловно требовало высококачественного научно-интеллектуального наполнения. С воцарением же Горбачева и прочих «катастройщиков» возобладал интеллектуальный вакуум. Это находилось в вопиющем антагонизме с природой социализма.
Мысленно обращаясь к будущему, люди не могут обойтись без критического пересмотра прошлого опыта. Не могут не решать для себя вопрос, от чего, собираясь в дорогу, следует решительно отказаться, а что должно остаться в арсенале движения, является его непреходящей ценностью. О переходе к социализму (который в научной литературе обозначает первую фазу коммунизма), будь то в России или в любой другой стране, нельзя судить, не имея ясного представления о нём как таковом.
В последние годы получил широкое хождение и даже популярность тезис: "Россия исчерпала лимит на революции". В этом несколько неуклюжем афоризме просматривалось два утверждения: а) возврат России на путь социализма возможен только эволюционным путем; б) революция – это всегда вооружённая борьба, гражданская война, гибель людей, уничтожение материальных и духовных ценностей, и потому она нежелательна и недопустима.
Это – полностью безграмотное заявление, не имеющее ничего общего ни с диалектико-материалистическим воззрением на историю, ни с фактами.
Характер противоречий в сегодняшней России свидетельствует об очевидной потребности в социалистической революции. Речь, конечно, не идёт о том, будто она уже на носу, когда «вчера было рано, а завтра будет поздно». К качественному скачку в развитии общества необходимо готовить народные массы загодя, для чего необходимо постоянно держать в отмобилизованном состоянии партию, являющуюся авангардом своего класса. Здесь снова нельзя не вспомнить И.В. Сталина: ещё в марте 1925 года, выступая в чехословацкой комиссии Исполкома Коминтерна, он подчёркивал, что в условиях революционного затишья, «…когда соглашательские иллюзии должны расти, правая опасность является самой серьёзной опасностью», и даже предположил: «Я думаю, если бы Ленин был жив, он написал бы теперь новую брошюру о «Старческой болезни правизны».
Социализм есть общество, основанное на коллективистских, товарищески-труженических началах, фундамент которых составляют: а) коллективное пользование, владение и распоряжение общественным богатством – общественная собственность на определяющие средства производства; б) индивидуальное распределение потребительских благ соответственно вкладу каждого в общий труд; в) коллективная (по преимуществу) технология общественного производства – совместное использование средств труда в производственном процессе, его слитность в сочетании с ассоциативной организацией.
Необходимость перехода к социализму вытекает из всемирно-исторической тенденции – процесса обобществления труда и производства. А это значит, что его технологическое и организационное основание складывается задолго до его появления как общественной системы. В условиях капитализма формируется, однако, лишь часть составляющих социалистического общества. Другая их часть – общественная собственность и её производные в принципе не могут складываться при капиталистических порядках.
Если технологическое и организационное обобществление труда и производства, без которого невозможен монополистический капитализм, подводит общество к социалистическому качеству обобществления путем эволюции, то его естественное завершение – переход к общественной собственности – одними лишь эволюционными приемами не достигается. Последнее требует революции (желательно – мирной), т.е. завоевания власти социальным массивом лиц наёмного труда (физического и умственного), слома буржуазной государственной машины и создания на её месте системы Советов трудящихся, то есть такой государственной организации, при которой (и только при ней) практически реализуется научно обоснованная истина, подтверждённая как созидательным опытом Октябрьской революции, так и разрушительным опытом горбачевско-ельцинской "катастройки": управление делами общества осуществляется в интересах трудящихся только тогда, когда оно осуществляется самими трудящимися.
История XX века не выдвинула ни единого факта, который бы позволил усомниться в этом. XXI век не только не опровергает это, но выдвигает всё новые и всё более убедительные доказательства. В частности, глобальная угроза экологической гибели человечества может быть отражена исключительно путем глобального переустройства на социалистический лад. Альтернативы в этом смысле нет не только для России, но для всего мира. Это убедительно доказано в ряде работ А.И. Субетто, развивающем теорию ноосферного социализма.
Сегодня снова коммунисты обречены учительствовать в классовых битвах. Из-за зазнайства, просчетов и ошибок наших предшественников это бремя стало тяжелее. Но и целеустремленность тех, кто торил Октябрьскую дорогу, тоже в нашем арсенале.
Мы вступаем в 100-ю годовщину Великой Октябрьской революции. На многих домашних чердаках наверняка можно найти пожелтевшие от времени листки отрывных календарей советских лет. Каждый такой листок начинался со скромно набранного сообщения, который год Октябрьской эпохи стоял на дворе. Вдумаемся в эту запись – получается, что Октябрь 1917 года воспринимался воистину поворотным событием, от которого было бы справедливо начинать новое летосчисление. Вот по какому гигантскому счету почти всё ХХ столетие мир оценивал величие социалистической революции в России.
Сегодня порой кажется, что народ изменил самому себе: по крайней мере, в России стали стесняться произносить само слово революция. Конечно, до такой «стеснительности» соотечественники дошли не своим умом. Это – одно из главных полей боя в информационной войне. Подлую «стеснительность», словно страшный яд, нам вводят ежедневно и ежечасно «хозяева» нынешней жизни. Образ всех былых революций у них слился в одну – Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Великий Октябрь экспроприировал у господ всех модификаций их частную собственность. Он гордо пел: «Кто был ничем, тот станет всем». И тут же выдвигал непреложное условие: «Кто не работает, тот не ест». У сегодняшних «либеральных» хозяев российской жизни эти великие формулы, как кость в горле. И не только российской: иначе в Парламентской ассамблее Совета Европы не намеревались бы искоренять коммунистическую (то есть Октябрьскую) идею. Октябрь 1917 года ускорил историческое планетарное сражение между трудом и капиталом.
Вспоминая легендарный 1917-й, заметим, что популярность Керенского поначалу была похлеще сегодняшней путинской. Замеряй социологи тогда рейтинги политиков, то в конце весны 17-го он у Александра Федоровича зашкаливал бы за 90%. Керенского тогда любили сравнивать с Наполеоном. Само собой, с Наполеоном I. Керенский и до реформ власти был большой охотник – не меньше Путина. Ещё его роднит с постсоветскими президентами постоянное требование расширения полномочий. Последний состав правительства Керенского по наущению толстосумов-промышленников требовал для себя полную независимость от «всяких органов демократии». Разве не похоже на последние инициативы Путина? Особенно – на организацию национальной гвардии. Наш новый «кандидат в Бонапарты» стремится сосредоточить в своих руках все силовые структуры. Остается буквально один шаг до полного слияния интересов крупной буржуазии с интересами государства, т.е. до фашизма. Но, продолжая историческую аналогию, нельзя не вспомнить апофеоз «бонапартизма» Керенского, когда он не смог найти ничего лучшего, как драпать из страны в бабьем обличье.
«Социализм или смерть» – это не просто девиз идущих на баррикады современности, а научно обоснованный вывод из объективных законов истории, отменять которые не дано никому.