Хамовники ⸺ московский район, который особо выделяется своей привлекательностью. Пожалуй, нигде больше в Москве нет такого удивительного сочетания вековых традиций и достижений советской эпохи, определивших настолько прекрасный облик города, что каждый впервые попавший в Хамовники мечтает остаться здесь навсегда. Кроме всего прочего, сюда раньше всего пришло в 1935 году метро ⸺ ныряя под землю у одного парка (Сокольников), голубые экспрессы выныривали у другого ⸺ ЦПКиО имени Горького.
Станция «Парк культуры» была конечной довольно долго ⸺ вплоть до 1957 года, когда первая линия протянулась дальше к югу, появилась станция «Фрунзенская» и подарила всей линии имя «Кировско-Фрунзенская». Катастроечные фокусники похитили у первой линии это имя, обозвав её «Сокольнической», хотя сегодня «Сокольники» оказались где-то в серединке, провожая поезда как на север, к бульвару Рокоссовского, так и на юг, к Коммунарке. И «Парк культуры» обзавелся пересадкой с классической «радиальной» станции на «кольцевую». Выйдя с кольцевого «Парка культуры», вы можете слегка растеряться: очень уж бойкое это место, где круглосуточно грохочет Садовое кольцо, а над ним проходит красивая эстакада, соединяющая Остоженку с Комсомольским проспектом. Само же Садовое кольцо стремится на Крымский мост, выводящий прямо к главному входу в ЦПКиО.
Если посмотреть направо от моста, то начало Комсомольского проспекта, украшенное «сталинками», особо привлекает к себе внимание как будто спорящим с ними классическим особняком с белокаменным портиком. Однако при более внимательном рассмотрении этот особняк на Комсомольском, 13 вписывается в городской пейзаж очень гармонично, нисколько не представляясь «вставной челюстью».
Ласкает взгляд стройный ионический портик из четырех тонких и длинных колонн, капитальные стены здания, чётко продуманная структура и компактность, протяженные оконные вертикальные ниши, пара подъездных пандусов. Легко представить себе, как по этим пандусам поднимались прямо ко входу шикарные кареты, из которых выходили светские красавицы, элегантно опираясь на поданные им руки галантных спутников.
Что же это за чудесный особняк, несомненно, представляющий собой памятник архитектуры?
Возвратимся в XVII век, когда еще в 1624 году здесь появилась слобода дворцовых ткачей. От нее возникло само слово «Хамовники», никакого отношения к хамству не имеющее. В старых славянских грамотах слово «хам» означало полотно, и библейские сказания ни при чём. Даже именем собственным оно не являлось. Соответственно и «хамовник» ⸺ значит ткач. Итак, ещё с времени царствования первого Романова ⸺ Михаила Федоровича, наставляемого мудрым папашей ⸺ патриархом Филаретом ⸺ в нашем районе обосновались ткачи. Они довольно долго промышляли кто во что горазд, пока в начале следующего, XVIII века на них наложил руку император Пётр I, пожелавший объединить их всех в казённую мануфактуру.
Владеть мануфактурой было поручено зятю Петра, брату его первой жены Евдокии Лопухиной, Абраму Федоровичу Лопухину. Сей достойный муж был ещё стольником матушки Петра, царицы Натальи Кирилловны, а с 1692 года с её подачи стал стольником самого Петра. Пока была жива царица-мать, имевшая на сына большое влияние, Пётр считался с Лопухиным, как и терпел нелюбимую жену, сосватанную ему матушкой. Но вот в 1694 г. Наталья Кирилловна скончалась. Петр немедленно заточил Евдокию вместе с сыном Алексеем под «домашний арест» в Кремль, а её братца отправил в составе пятидесяти стольников в Италию учиться корабельному делу. Сам же, как известно, отправился в Голландию.
Вместе с освоением европейского опыта хозяйствования Петр имел далеко идущие планы внутренней политики по укреплению своей самодержавной власти. Он ещё не забыл стрелецкого бунта и борьбы за власть со своей любезной сестрицей Софьей, и большое влияние клана Лопухиных, особенно среди родовитого боярства, его вовсе не вдохновляло. После возвращения из Европы как Петра, так и Абрама Лопухина весь клан Лопухиных оказался в опале, и привязка Абрама Федоровича к казённой мануфактуре была одним из способов изолировать его от государственных дел.
Евдокию же Пётр отправил в суздальский Покровский монастырь, предписав ей постричься в монахини. Однако ей не было ещё и 30 лет, и полная сил и желания полноценной жизни женщина вела светский образ жизни. Монахини не смели ей препятствовать: они не забывали, что с ними живет мать наследника престола. Евдокия завела длительный роман с майором Степаном Глебовым, в котором, по всей видимости, нашла то, чего ей так не хватало в роли жены Петра.
Царевич же Алексей был изолирован от матери, но надежды Петра на то, что сын станет достойным продолжателем его реформ, никак не оправдывались. А Абрам Лопухин, владея обширным наделом земли в Москве (практически весь Хамовнический район), не забывал о политических интригах. Вокруг него образовался целый двор предполагаемого будущего императора Алексея, объединивший недовольных режимом Петра. Вся эта публика закладывалась на будущее влияние на слабодушного наследника и рассматривала Абрама Лопухина как своего вождя (ведь он приходился наследнику родным дядюшкой). Даже могущественный боярин Федор Ромодановский, тесть Лопухина, всемерно его поддерживал. Фактически вокруг Лопухина возник заговор с целью дворцового переворота. Пётр, занятый по горло военными и государственными делами, поначалу не придавал значения козням московского боярства, и даже после доноса на Лопухина в 1708 году, где говорилось, что «бояре царского указа так не слушают, как Абрама Лопухина, он всем завладел» и Лопухин прямо именовался «вором», Пётр не дал хода этой бумаге. Не будем забывать, что в это время война со Швецией приближалась к своей кульминации, и куда важнее императору было знать, чем озабочен шведский король Карл XII, нежели копаться в московских интригах. А донос не был лишен основания.
Осенью 1716 года царевич Алексей бежал за границу. Он явно рассчитывал на то, что Европа сможет его спрятать и защитить от гнева грозного папеньки. Лопухин был, безусловно, осведомлен о месте его пребывания и сочувствовал его поступку. Но надежды на Европу никоим образом не оправдались (роль Петра к этому времени уже вполне соответствовала амплуа первого монарха Европы, и портить с ним отношения из-за наследника никому не улыбалось). Политическая близорукость всегда дорого обходилась. В начале 1718 года Алексея вернули домой, и началось громкое дело о заговоре против государя. По распоряжению Петра учинили внезапный строгий обыск в суздальском Покровском монастыре, перевернув вверх дном келью царицы-инокини, и нашли следы Абрама Федоровича и ряда других лиц, причастных к заговору. Лопухина схватили и предъявили ему обвинение в том, что он имел тайную корреспонденцию с сестрой, писал ей о намерении государя постричь царевича в монахи, знал о побеге царевича, сочувствовал ему и желал его воцарения. Даже одного из пунктов такого обвинения было вполне достаточно для казни. Поначалу Лопухин всё отрицал, но под пытками сознался в желании смерти государя и воцарения наследника. Следствие, однако, не было на этом закончено. Лопухина доставили в Петропавловскую крепость и продолжали пытать и допрашивать, в результате чего выявили, что он имел сношения с австрийским послом, значит, кроме всего прочего, виновен в государственной измене. В Петербурге допросы Лопухина происходили в присутствии всего Сената, причем, признавая обвинения под пыткой, он после этого немедленно отказывался от признаний, и государственную измену так и не признал. Это следствие (точнее, истязание) продолжалось с февраля до декабря 1718 года, когда Лопухину, наконец, отрубили голову и выставили её на шесте на всеобщее обозрение. Ещё раньше суд под руководством Петра вынес смертный приговор царевичу Алексею.
Все эти события имели непосредственное отношение к нашим Хамовникам. Само собой, после казни Абрама Лопухина ни о каких владениях клана Лопухиных в Москве говорить не приходилось. За символические деньги Петр передал всю мануфактуру компании купцов, причем подарил им всевозможные льготы (освобождение от службы в армии, беспошлинная торговля, отсутствие постойной повинности, которая была тяжким бременем для московских жителей в случае присутствия войск). Благодарные купцы выбрали из своей среды директором мануфактуры Ивана Павловича Тамеса. Вообще-то он был никакой не Иван, а обрусевший то ли голландец, то ли англичанин (Иоганн или Джон), но в данном случае это не имело значения. Тамес показал себя энергичным дельцом, поселился в палатах бывшего хозяина и постепенно прибрал к рукам всю территорию, ранее принадлежавшую Лопухиным. Лопухины пытались отстоять свои права, но при жизни Петра это было безнадёжным занятием. К 1725 году Тамес стал единоличным хозяином всей усадьбы, включающей особняк, фабричные постройки и всю прилегающую территорию с садом и прудами, украшенную скульптурами. В то время особняк именовался «Загородным домом» и имел вид деревянных хором, возведенных на каменных погребах. Тамес и его наследники владели мануфактурой до конца XVIII века.
Заметим, что, передавая купцам мануфактуру из казённого в частное владение, Петр руководствовался не только карательными мерами в отношении Лопухиных, но также и расчетом на частную инициативу, обладавшую тогда высокой эффективностью. При жизни Тамеса и его ближайших наследников так и было. Во время царствования Екатерины II особняк был капитально перестроен, по проекту архитектора П. Гейдена прямо поверх подклетного этажа (тех самых каменных погребов) был возведен жилой дом в стиле ампир и раннего классицизма. Именно в таком виде дом дошёл до наших дней. Вроде бы процветание было налицо. Но с приходом на престол Павла I ситуация изменилась. Страсть императора к военным шоу была, как известно, атрибутом его правления, и он возобновил постойную повинность. Это привело к разорению тамесовского производства, и после прихода к власти Александра I в 1802 году оно было снова продано в казну. Отменяя большинство решений папаши, Александр, изображая «просвещённого монарха», издал указ о необходимости устройства в Москве казарм. Вроде бы это должно было быть серьёзным облегчением жизни рядовых москвичей, вынужденных терпеть присутствие военных у себя, в отличие от богачей, строивших за свой счет отдельные дома для проживания служивых. Но, как и большинство показных решений «властителя слабого и лукавого», выполняться указ стал только в 1807 году и как раз на территории бывшей Хамовнической полотняной мануфактуры.
Проект общего комплекса зданий казарм и других зданий военного ведомства был разработан петербургским архитектором итальянского происхождения Луиджи Руска, а самим строительством руководили архитекторы М.М. Казаков (сын легендарного М.Ф. Казакова) и И.Т. Таманский. При этом дом Тамеса был куплен для расквартирования в нём офицеров и командира полка, ну, а поскольку офицерство именовало своего командира не иначе, как «шефом» (известная степень панибратства была присуща офицерам, ведь они все были дворянского происхождения, не ниже самого командира), с этого времени он и стал именоваться «Шефским». Название укрепилось ещё и потому, что дом посещали не только офицеры, но и крупные сановники, поддерживавшие армию, а то и члены императорской семьи.
Отметим, что строительство комплекса для военных пришлось как раз на период войн против Наполеона, так что, кроме всего необходимого для полнокровной офицерской жизни, Шефский дом стал местом, где волей-неволей вершились исторические события. Летом 1812 года в Хамовнических казармах формировались отряды народного ополчения, а после вступления в Москву Наполеона здесь с приятностью разместились и вражеские офицеры. Великий пожар Москвы пощадил Шефский дом и окружающие постройки, а после отступления французов именно в Хамовнических казармах содержались лица, заподозренные в поджогах.
Справедливости ради там следовало бы поместить и бывшего московского генерал-губернатора графа Ф.В. Ростопчина. Патриотизм Ростопчина был весьма своеобразным: именно он предлагал Кутузову сжечь Москву, но не сдавать её неприятелю, и после ухода французов то подтверждал свою роль в пожаре Москвы, то опровергал её. Но ореол героя-патриота Ростопчин заработал ещё и тем, что оставил на разграбление французам своё московское имущество стоимостью около полумиллиона рублей, зато организовал эвакуацию 25 тысяч раненых на 5 тысячах подвод. Правда, сам он признавался и в том, что вывезти удалось далеко не всех раненых, и от двух до десяти тысяч осталось в городе на прямую погибель. Зато он спас около 130 тысяч казённых рублей и только 630 собственных. Так что, выражаясь современным языком, «пиарщик» из Ростопчина получился незаурядный.
Новый импульс исторической значимости Шефский дом приобрёл в 1817-1818 годах, когда в нем собирались офицеры гвардейских полков, прибывших на торжества по открытию памятника Минину и Пожарскому и закладке храма Христа Спасителя. Шефский дом превратился в «гнездо крамолы», поскольку стал местом встреч будущих декабристов. Здесь жил начальник штаба сводного гвардейского отряда обер-квартирмейстер А.Н. Муравьёв, в квартире которого сформировался один из первых декабристских союзов ⸺ «Военное общество», в которое входили драматически знаменитые в будущем братья С.И. и М.И. Муравьёвы-Апостолы, М.С. Лунин, И.Д. Якушкин, М.А. Фонвизин, Ф.П. Шаховской и другие. Именно в стенах Шефского дома Иван Якушкин во время тайного заседания вызвался совершить покушение на Александра I, нашедшее отражение в поэзии Пушкина.
«…Меня проникла дрожь, — вспоминал Якушкин, — я ходил по комнате и спросил у присутствующих, точно ли они верят всему сказанному в письме Трубецкого и тому, что Россия не может быть более несчастна, как оставаясь под управлением действующего императора…» Муравьёв предложил бросить жребий: кому будет суждено убить императора. Последовал ответ Якушкина: он был готов пожертвовать собой и никому не уступал этой чести.
План покушения на царя не был реализован, причем по причине, на первый взгляд совершенно ничтожной: на 6 января 1818 года всему гвардейскому отряду был назначен парад в Кремле, за организацию которого отвечал Муравьёв как начальник штаба. Но погода выдалась плохая, унтер-офицеры на линиях были расставлены неудачно ⸺ парад провалился. Разгневанный государь приказал арестовать Муравьёва и посадить на главную гауптвахту. Муравьёв не смог вынести позора, подал в отставку и уехал из Шефского дома.
Открытие памятника Минину и Пожарскому в 1818 году.
На этом заканчивается «крамольный» период в жизни Шефского дома. На протяжении всего XIX столетия весь комплекс казарм жил военными буднями, иногда радуя взор жителей окрестных мест выходами на Хамовнический плац. Идеи просветительства, усложнявшаяся городская жизнь сняли налёт праздничности с архитектуры. Главный фасад перелицовывался не один раз, в 1867 году в доме был надстроен третий этаж. В новом верхнем этаже разместились две полковые канцелярии, три кухни и пять обер-офицерских квартир. Выстроенный третий этаж увеличил количество квартир, хотя общий характер архитектуры здания остался неизменным. Следует полагать, что надстроена была надворная часть здания, а уличная сторона осталась без изменений.
Хамовнический плац в XIX веке.
В начале XX столетия первая обнаруженная документация, которая помогает составить представление о том, как выглядел дом в предреволюционные годы, датируется 1913 годом. На ней изображен уличный фасад с изменённой стилистикой оформления, где можно наблюдать черты появившегося ненадолго в русской архитектуре неоклассицизма. Поворот к неоклассике в Москве не был значительным, но оставил след как тенденция в ряде построек, возведённых в этот период.
Так продолжалось вплоть до Великой Октябрьской революции.
В октябрьские дни 1917 года Хамовники были ареной ожесточённых боев между революционными войсками, составленными в основном из красногвардейцев, и силами контрреволюции, почти целиком состоящих из юнкеров и студентов. В Шефском доме засели офицеры, командовавшие силами контрреволюции, уже тогда называвшимися белыми, хотя о крупномасштабной гражданской войне речи пока не было. Особенным упорством отличались бои на Пречистенке и Остоженке. В ходе этих боёв погибли 23-летний большевик Петр Добрынин и организатор союза рабочей молодежи «Третий Интернационал» юная Люсик Лисинова. Отметим, что этот союз возник раньше комсомола и Коминтерна, и его можно рассматривать как зародыш этих организаций. Революционные столкновения в Москве были более кровопролитными и более длительными, чем в Петрограде. В ходе боев революционные силы постоянно получали подкрепления, тогда как силы контрреволюции таяли, несмотря на призывы к главнокомандующему генералу Духонину отправить в Москву войска с фронта для «наведения порядка и подавления большевистского бунта». Из снятия войск с фронта ничего не вышло, и к 3 ноября 1917 года (по старому стилю) после взятия красногвардейцами Кремля контрреволюционные силы капитулировали.
Разоружение контрреволюционеров 3 ноября 1917 г.
В 1918 году Хамовнический плац ожидаемо поменял своё историческое имя, став Красноармейской площадью. Тогда же на ней решили поставить бюст декабриста Пестеля, но планам помешала непогода. Бюст появился в здании рядом, а именно… в фойе Шефского дома. В 1925 году Хамовнические казармы были переименованы во Фрунзенские. Летом 1941 года отсюда уходила защищать столицу 5-я дивизия народного ополчения. А уже после войны в кавалерийском манеже, что прямо позади Шефского дома, готовился к параду Победы маршал Жуков. Не будем забывать о том, что Жукову не так уж сложно было вспомнить молодость, когда он был классным кавалеристом. Конечно, время диктует своё, и парад Победы был, наверно, последним парадом, где командующий парадом и принимающий парад выезжали на лошадях, демонстрируя блестящую кавалерийскую выправку, а все последующие парады были оснащены представительскими кабриолетами, заменившими лошадей. А все-таки эти великолепные выезды первых лиц армии на лошадях навсегда остались в памяти.
После войны именно в этом манеже разместился Центральный спортивный клуб Армии, и в честь манежа футбольную и хоккейную команды ЦСКА до сих пор в обиходе шутя зовут «конями» и «конюшнями». Но в манеже ЦСКА навсегда запомнят не только легендарную футбольную «команду лейтенантов» ЦДКА, непобедимую в конце 40-х ⸺ начале 50-х, но и великого штангиста Юрия Власова, недавно ушедшего от нас. Спортивные победы людей, прошедших через Великую Отечественную ⸺ это тоже наша великая история.
Постановлением Совета Министров РСФСР от 30 августа 1960 года №1327 здание по адресу: Москва, Комсомольский проспект, 13, было объявлено памятником архитектуры XVIII века («Шефский дом») и принято под государственную охрану. 28 августа 1970 года решением Мосгорисполкома жилой дом №13 по Комсомольскому проспекту перестал быть жилым и был передан под служебные цели Союзу писателей РСФСР. Именно этот крутой поворот в истории дома придаст ему совершенно новый, прославивший это место неформальный статус.
Союз писателей России представляет собой литературное сердце не только Хамовников, но всей страны. Назовите любому небезразличному к культуре жителю Москвы адрес: Комсомольский проспект, 13 ⸺ и он сразу вспомнит корифеев советской литературы, вершивших её судьбу более полувека. Вспомним и мы людей, имена которых знакомы нам на протяжении всей жизни.
Союз писателей России основан в 1958 году как Союз писателей РСФСР. Можно размышлять о целесообразности выделения российского Союза из созданного в 1936 году Союза писателей СССР (вроде бы в рамках Союза писателей СССР никаким притеснениям литераторы союзных республик не подвергались, но дробление единого Союза на республиканские обуславливалось не столько культурными, сколько политическими причинами. Это был период хрущёвской «оттепели», отмеченный борьбой с «пережитками культа личности»).
Учредительный съезд Союза писателей РСФСР прошёл в Москве с 1 по 7 декабря 1958 года. В присутствии руководителей партии и государства первым председателем Правления нового творческого союза был избран Леонид Сергеевич Соболев. Все представители старшего поколения читали его великолепные книги на военно-морскую тему, первая из которых ⸺ «Капитальный ремонт» ⸺ была глубоко автобиографичной и с потрясающей силой показывала психологию морских офицеров накануне Великой Октябрьской революции. Дальнейшие работы Соболева настолько блестяще выражали рождение и геройские дела нового, советского военно-морского флота, что Леонида Сергеевича вполне можно считать лучшим писателем-маринистом, не умаляя заслуг его коллег по морской тематике. Интересно, что, будучи дворянского происхождения (это хорошо видно по книге «Капитальный ремонт»), он стал Героем Социалистического Труда и лауреатом Сталинской премии. Кроме того, он был депутатом и членом Президиума Верховного Совета СССР. Соболев пользовался особым личным расположением Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва, хотя не был членом партии. Между прочим, личные симпатии Хрущева никак не отражались на авторитете Соболева в литературных кругах: даже после смещения Хрущева в 1964 году ни у кого из литературных корифеев не возникло мысли об освобождении Соболева с поста Председателя СП РСФСР. Только состояние здоровья Соболева вынудило его оставить руководство СП в 1970 году и передать бразды правления Сергею Владимировичу Михалкову.
Для старшего поколения Михалков тоже был личностью легендарной: детский поэт и баснописец, драматург, сценарист, военный корреспондент, публицист, общественный деятель, автор текстов двух гимнов Советского Союза и обновлённого гимна Российской Федерации. Последнее вряд ли можно считать его особой заслугой, но постсоветское время заставило многих деятелей литературы и искусства «прогнуться» перед триадой «лже-коммунист», «лже-демократ», лже-патриот».
Михалков возглавлял СП РСФСР до 1990 года, а с декабря 1990 года по 1994 год на этом посту находился Юрий Васильевич Бондарев, до того много лет проработавший первым заместителем Михалкова. Бондарева вполне можно считать классиком советской литературы, его книги «Тишина», «Берег», «Горячий снег», «Батальоны просят огня» и другие стали настоящими «бестселлерами», были читаемы миллионами наших граждан и экранизированы. Не кто иной, как Бондарев, написал сценарий киноэпопеи «Освобождение», вошедшей в золотой фонд мирового военного кинематографа. Крылатой стала фраза Бондарева, сказанная Горбачеву по поводу затеянной в 80-е годы «катастройки»: «Мы отправили в полёт наш самолет, не представляя, где и как он совершит посадку». Сказано было это ещё до развала СССР, но стало пророчеством.
Бифуркационной точкой в жизни Союза Писателей стал 1991 год, когда сразу же после событий 21-23 августа Евтушенко и Черниченко отправили письмо тогдашнему мэру Гавриилу Попову с требованием немедленного прекращения деятельности Союза Писателей РСФСР и передачи прав на владением зданием на Комсомольском проспекте, 13 новоиспеченному «Содружеству союзов писателей» во главе с тем же Евтушенко, учредительная конференция которого прошла позднее, в январе 1992 г. Само образование ССП противоречило как всем правовым нормам, так и Уставу Союза Писателей СССР. Но «дерьмократы», мало того, что продемонстрировали полную правовую безграмотность, ещё и вошли в противоречие с указом «главного демократа» Ельцина, в котором говорилось, что всё имущество общественных организаций СССР, находящееся на территории России, переходит к общественным организациям России. То есть, по этому указу, никакого ССП не может быть и близко от имущества СП СССР, а законным владельцем всего имущества СП СССР становится Союз Писателей РСФСР. Поскольку в Уставе СП СССР было записано, что его членами являются не юридические, а физические лица, скороспелое ССП может в лучшем случае являться некоей новой организацией, никакого отношения к СП СССР и к его имуществу не имеющей. Так что г-н Евтушенко спешно удрал в США и предоставил разбираться в ситуации своему прихвостню Тимуру Пулатову.
Тот, понимая беспочвенность претензий «Содружества» на огромное имущество СП СССР, попробовал сделать «ход конём» и помириться с патриотами. В марте 1992 г. был создан оргкомитет IX съезда советских писателей, объявленный «единственным рабочим органом СП СССР». Цинизм этих организаторов буквально пёр через край, ведь СССР уже был разрушен. Тем не менее, с серьёзным видом в июне 1992 г. собрался IX съезд писателей СССР, учредивший МСПС ⸺ Международное сообщество писательских союзов, объявленное законным претендентом на правопреемственность СП СССР. Само собой, МСПС заявило претензии и на наследство «большого союза». Но этот «съезд» наделал таких же «ляп», как и евтушенковская конференция. Именно, он не ликвидировал СП СССР, а «преобразовал» его, что законом никак не предусматривалось, и членами нового «Сообщества» стали не отдельные писатели, а «союзы и писательские объединения». В результате «Сообщество», как и евтушенковское «Содружество» оказалось полностью новой организацией, а не наследником «большого союза». Ну, чем не гоголевская унтер-офицерская вдова, которая «сама себя высекла»?
Господа «дерьмократы» бросились за помощью к правительству Гайдара-Чубайса. Дескать, дядюшка Егор, выручи нас. Гайдар пытался угрожать, давить, но не решился нагло отобрать имущество у СП СССР, который юридически продолжал существовать. В подлую возню включился Чубайс, своим распоряжением передавший всё имущество писателей в Роскомимущество. Пулатов почесал репу ⸺ МСПС опять осталось ни с чем ⸺ и подал в суд на Роскомимущество. А между прочим, тогдашний состав Высшего арбитражного суда был ещё советским, и суд признал «недействительными распоряжения правительства ввиду нарушения компетенции и действующего законодательства». Здесь уже явно прозвучал мотив незаконности самого правительства. Конечно, гайдаровская камарилья обжаловала решение арбитражного суда. Кассационная коллегия тоже не была ещё насквозь продажной и оставила без изменения постановление Высшего арбитражного суда о незаконности распоряжений правительства и исключила из постановочной части все положения, связанные с признанием МСПС единственным правопреемником СП СССР, а также указала, что «право МСПС на всё имущество СП СССР может быть оспорено иными писательскими организациями в судебном порядке».
Ну, чем не чтение письма Хлестакова?
Пулатов подал запрос на дальнейшее разъяснение вопроса о правопреемственности и ни на волос не продвинулся в части претензий на имущество СП СССР. Пришлось на собрании МСПС исключать из своего Устава все упоминания о претензиях на правопреемственность СП СССР и утверждать эти изменения на съезде МСПС в феврале 1994 г., после чего новый устав был в марте 1994 г. зарегистрирован с Минюсте. Таким образом СП СССР юридически остался существовать и существует по сей день. Как, между прочим, и сам СССР, все решения о роспуске которого не имели законной силы.
Однако под звон судебных решений, посадивших «дерьмократический» МСПС в лужу, почти всё имущество СП СССР прибрал к рукам ещё один «дерьмократ» ⸺ председатель Литфонда Владимир Огнев. Все это тоже было насквозь неправомочно: Литфонд не был самостоятельной организацией, он был подразделением СП СССР, и реорганизовать его мог только СП СССР. Огнев по-тихому создал Международный литературный фонд (МЛФ), тоже являвшийся совершенно новой организацией и не имевшей никакого отношения к Литфонду СССР и его имуществу. Действуя как высокопрофессиональный жулик, Огнев без всяких прав принялся распродавать писательское имущество. В частные руки за бесценок ушли поликлиника СП, штаб-квартира СП на улице Усиевича, Дома творчества в Переделкино, Ялте, Пицунде и Коктебеле, гостиница в Переделкино, Центральная книжная лавка на Кузнецком мосту… Список можно продолжать и продолжать. И никто ничего с Огнева не спросил! А ведь эта деятельность представляла собой прямой криминал и подлежала уголовной ответственности,
А что же МСПС? Сергей Михалков вспомнил о том, что «есть ещё порох в пороховницах». Проштрафившийся Пулатов был свергнут, и в 2000 году МСПС возглавил Михалков. Но вскоре между ним и директором Сообщества Ларионовым возник конфликт, закончившийся тем, что Михалков снова потерял руководство МСПС, как ранее СП РСФСР, и его место занял Юрий Бондарев. Михалков, однако, не успокоился и созвал новую Конференцию, на которой был создан новый МСПС, объявивший прежний несостоятельным. Стало два МСПС, юридически оба не являющиеся правопреемниками СП СССР и никакого отношения не имеющие к имуществу СП СССР, как и МЛФ. Произошел типичный рейдерский захват имущества, хотя в то время такой терминологии у нас ещё не было в ходу. Имущество СП СССР ушло в чужие руки де-факто, но не де-юре. Совершенно аналогичная развалу экономики СССР ситуация.
Раскол СП СССР в сентябре 1991 г. и образование всех этих мыльных пузырей в виде МСПС и МЛФ повергли литературный мир в настоящий хаос, среди которого все-таки раздавались и трезвые голоса. Так, Постановлением Верховного Совета РСФСР от 27 декабря 1991 года № 30021 помещение по адресу Комсомольский проспект, 13 отнесено к недвижимым памятникам истории и культуры федерального (общероссийского) значения. С этого момента основанная годом раньше писателем и журналистом Александром Прохановым газета «День» (предтеча еженедельника «Завтра») обосновалась в здании Союза писателей РСФСР на Комсомольском, 13 и сменила подзаголовок на тот, под которым она и получила популярность: «Газета духовной оппозиции», а Комсомольский, 13 с этого момента на долгое время становится символом противостояния. Сначала в большей степени противостояния литературного, потом социально-политического и даже мировоззренческого. Как писал сам Проханов: «Мы затевали нашу газету во времена, когда жизнь в стране напоминала потоп. Когда разверзлись хляби небесные, и с неба хлынули страшные бесконечные дожди, заливая великие советские пространства». И дальше: «Газета в ту пору чем-то напоминала русский монастырь времен нашествия. Когда по русским землям мчалась татарская конница, пылали посады, горели города, угонялись в полон крестьяне и ремесленники, когда множество удельных князей изменяло своему прапору и шло на поклон к захватчикам, — в монастыри стекались погорельцы и беженцы, приходили иконописцы, в монастырях писались книги, в них оставался нетронутым благоуханный русский язык».
Патриоты и так называемые либералы (точнее, либерасты) — два писательских гнезда — Комсомольский проспект, 13, и ул. Большая Никитская, 53 (Центральный дом литераторов) ⸺ стали непримиримыми антагонистами, готовыми в буквальном смысле слова стрелять друг в друга. Даже в наши дни, спустя более четверти века, мир так и не достигнут: слишком многое разрушено и безвозвратно утеряно, слишком многое утрачено, слишком многое разделяет тех, кто когда-то по праву считался умом и совестью великой страны. Начало века XXI стало временем имущественного противостояния писательского сообщества и московских властей.
Можно, конечно, ставить вопрос с позиций людей, не отказавшихся от принадлежности к советскому народу: кто же всё-таки лучше ⸺ патриоты типа Проханова, мечтающие примирить на православной основе белых и красных, или же «либерасты»-западники, возопляющие о «приобщении к мировому сообществу»? Ответ здесь может быть дан цитатой из Ленина: «оба хуже». Патриотизм на антисоветской и антикоммунистической основе, несмотря на державные лозунги, по сути ничем не отличается от либеральных воплей о «прибежище негодяев». И это видно хотя бы по судьбе Шефского дома.
Но прежде чем горевать о судьбе нашего чудо-особняка, посмотрим, что же получилось из разборок 90-х, когда образовалось два МСПС, МЛФ и остались законными наследниками имущества СП СССР СП России и Литфонд РФ. Вроде бы руководство СП России и Литфонда РФ должно было бы отмести все поползновения МСПСов и МЛФ и отстоять честь российской литературы. И Юрий Бондарев до 1994 года бился за достойную жизнь писателей России, но не вынес бесконечных интриг и уступил кресло председателя СП России Валерию Ганичеву. Будучи фигурой в литературе значительно меньшего калибра, чем Бондарев, Ганичев значительно превосходил его в умении плести те самые интриги, которых не вынес Бондарев. Мягко устранив всё окружение Бондарева с Комсомольского,13, Ганичев устроил из руководства СП России что-то вроде семейного клана, где председатель ⸺ не могучий писательский авторитет, а отец-благодетель, умело раздающий «всем сестрам по серьгам». Можно было бы встать стеной против распродажи писательского имущества, которым без всякого права распоряжались жулики из МЛФ, но это хлопотно. Гораздо удобнее сдавать в аренду этажи Шефского дома и грести на этом немалые деньги. Можно было бы привлечь к уголовной ответственности мерзавцев из МЛФ, но можно поделить с ними имущество в процессе распродажи и иметь свой куш. Это удобнее и спокойнее, а про честь писателей России можно и подзабыть. С приходом Ганичева к руководству СП бурные выяснения отношений как будто притихли, но авторитет СП России стал неотвратимо падать. Не удивительно ⸺ СП России фактически устранился от борьбы за достойную жизнь писателей. А МСПС тоже включился в распродажу имущества СП СССР. Грустная сложилась картина в писательской жизни РФ: кто не жулик, тот ушел в кусты, а все остальные присоединились к жуликам.
Итог? Крупно проиграла наша отечественная литература. Проиграла наша Родина.
Сегодня уже нет в живых ни Михалкова, ни Бондарева, ни Ганичева. В Шефском доме устроили капитальный ремонт, под видом которого постарались лишить СП России всякого права там находиться. Логика проста и примитивна: сдаете помещения в аренду? Значит, вам эти помещения не нужны. Наслушавшись подобных намеков со стороны Москомимущества, Минкульта и прочих чиновных заведений, руководство СП неоднократно обращалось к Лужкову и Путину с просьбами передать Шефский дом в коллективную писательскую собственность или хотя бы в хозяйственное ведение, но каждый раз получало отказы, суть которых сводилась к тому, что здание является памятником культуры и включено в перечень объектов общероссийского значения, не подлежащих приватизации. Юридические препирательства в 2007 году закончились тем, что спорный объект в лице Шефского дома лишен права собственности на него не только писателей, но и города Москвы и подлежит отнесению к федеральной собственности. Пинок получили не только писатели, но и Лужков.
Любопытно, что при рассмотрении вопроса в 2008 году в Федеральном арбитражном суде Союз писателей вообще не рассматривался как вероятный собственник, а присутствовал в качестве «третьей стороны». Понятно, что за этим последовало: Роскомимущество и Москомнаследие предъявили Союзу писателей астрономические счета за якобы утаённые арендные доходы. Не захотели своевременно встать стеной против распродажи имущества ⸺ так будем о вас ноги вытирать.
Юрий Лужков все-таки иногда вспоминал о том, что он москвич, и после позорного решения арбитражного суда 2008 года сумел добиться решения правительства о передаче Шефского дома в 2010 году в безвозмездное пользование Союзу писателей. Пусть без права собственности, но дать писателям жить все-таки надо. Все-таки Москва лужковская при всех чиновных безобразиях смотрится белой и пушистой по сравнению с Москвой собянинской. После того, как и Лужков потерял кресло мэра, наезды на СП возобновились с новой силой. Минкульт под видом проведения капитального ремонта в Шефском доме в 2014 году решил окончательно выселить оттуда Союз писателей и вместо них поместить там после ремонта ПЕН-клуб (писательское объединение со статусом неправительственной организации), выставочный центр и увеселительные заведения. СП в отчаянии обратился за помощью в Госдуму. Депутаты решили поддержать СП ⸺ как-никак, начинается предвыборная кампания, и поиграть в демократию полезно. Поэтому после ремонтно-реставрационных работ Шефский дом все-таки вернули писателям, но не весь, а только первый этаж. На втором этаже, как и задумывалось деятелями Минкульта, обретается так называемый «Фонд Столыпина», а прочие помещения сдаются в аренду съемщикам, но плату теперь получают вовсе на писатели. Кто же там теперь разместился, кроме «Фонда Столыпина»? А вот кто: учебно-театральная студия Ларисы Соловьёвой Speak-Up и ресторан «Dome». Помещения «адаптированы для современной эксплуатации» при сохранении «исторической видимости». Как это выглядит, можно полюбоваться на соответствующих картинках.
Писатели все-таки пытаются сохранить лицо и делать вид, что Шефский дом на Комсомольском, 13 остается их родным домом. Здесь проходят различные форумы, круглые столы, работает книжная лавка, функционирует издательство «Российский писатель».
Союз писателей России дружит и с другими общественными организациями, обозначающими свой патриотизм и оппозиционность существующему режиму. Так, неоднократно проводила в Шефском доме свои форумы Академия наук и искусств имени С.П. Королева, возглавляемая летчиком-космонавтом СССР, дважды Героем Советского Союза В.В. Аксёновым. В Президиуме АНИС сосредоточены знаменитые люди, представляющие цвет советской науки, техники и искусства. Слушая их выступления, снова и снова приходишь, с одной стороны, в восхищение: какие же огромные высоты покоряли советские люди в своих творческих достижениях, с другой ⸺ в негодование по поводу существующего криминал-компрадорского олигархического режима, сбросившего страну со всех этих вершин в зловонное болото. Недавно ушёл от нас народный артист СССР Василий Лановой, также состоявший в Президиуме АНИС. Его присутствие всякий раз украшало форумы АНИС и вызывало желание послушать его выступление ⸺ неважно, на какую тему.
Например: «Василий Семенович, вот на Вашем юбилейном вечере некая интервьюшка юных лет задала Вам провокационный вопрос, не раскаиваетесь ли Вы, что играли роль Павла Корчагина? Вы помните, что Вы ей ответили?» Лановой сверкает глазами: «Конечно, помню! Я ответил: это была моя лучшая роль!» Но заказные провокации не кончаются: та же девица спрашивает: «Вот в 60-е годы Вас считали секс-символом, а в Европе таковым был Алан Делон. Могли бы вы сравнить свою и его роли в этом плане?» Вопрос предельно низкопробный, рассчитанный на то, что любой ответ на него опустит отвечающего на уровень ниже плинтуса. Но Лановой усмехается и говорит: «Да был как-то Делон у нас в Вахтанговском. Его никто не заметил!»
Прощаться с Лановым в театр Вахтангова пришла едва ли вся Москва. Вот подлинно: Народный артист! Организаторам прощания пришлось многократно уносить цветы от гроба в соседнее помещение, где также наверняка не хватило места, и оно было забито до потолка. Когда зазвучала запись песни из фильма «Офицеры» в исполнении Ланового, весь огромный зал встал, как один человек. На Новодевичьем кладбище камера оператора долго скользила вдоль аллеи, на которой выстроились венки, и никак не могла найти конца этому строю. Почти как в той самой песне: «Вот застыл батальон в строю. Снова старых друзей узнаю!» Истинно ⸺ НАРОДНЫЙ АРТИСТ!
Шефский дом на Комсомольском 13 продолжает бороться за честь личности. И это доходит даже до властей. 22 февраля 2021 г. Председатель правительства РФ Михаил Мишустин подписал постановление о порядке и условиях предоставления господдержки на издание социально значимой литературы в рамках государственной программы "Развитие культуры". "Субсидии можно получить на издание новой литературы ⸺ той, которая отсутствует на книжном рынке России", ⸺ говорится в сообщении. ⸺ Заявленная продукция должна быть актуальной и оригинальной, а также иметь социальную направленность: книги могут рассказывать о знаменательных датах российской истории и культуры, поднимать проблемы подрастающего поколения, пропагандировать здоровый образ жизни».
Конечно, такое постановление на фоне всего, что происходит в нашей отечественной культуре, выглядит странновато. Как будто Мишустину неведомо, чем забит книжный рынок России! Такого убожества, такого падения уровня отечественная литература не знала никогда!
Но что бы там ни было дальше, главное — это сохранение уникального дома, нанизавшего свою собственную жизнь на историю государства российского последних веков.
